The Irrepressibles - Mirror Mirror

Несмотря на то, что название этой группы переводится как «неудержимые», с дебютом исполнители не торопились. Оркестр циркового поп-барокко The Irrepressibles английский художник Джейми Макдермотт организовал в 2002 году. В процессе звукозаписи слишком много рутины, чтобы настоящий мастер перформанса посвятил ему себя целиком, тем более когда есть команда, готовая реализовать любую твою визуальную фантазию, будь то пасторальный балет или апокалипсическая пантомима, причем где угодно, хоть у костра в лесу, хоть на берегу озера, хоть в древнем амфитеатре. Но раз уж случилось владеть первичными навыками игры на гитаре, то и музыку стоит делать такую же, как шоу. Рецепт «Mirror Mirror» - белила, помада, румяна; скрипки, флейты, кларнеты. В штате десять человек и ни одного барабанщика. Прочную связь с рок-традицией обеспечивает только гитара. Какими бы опасными ни казались сравнения с Antony And The Johnsons (спустя пять лет после триумфа Энтони Хегарти он наконец-то стал слишком частым объектом подражания), Джейми Макдермотт вполне сносно справляется с выбранной ролью. Голос вибрирует как надо, но высокими нотами музыкант не злоупотребляет, и подражание господину Хегарти доходит до смешного лишь в редких случаях (например, в песне «Forget The Past»). Барокко тут и вправду много, но автор ухитряется не перекрасивить и не пересластить. Когда говорят о том, вправе ли господин Макдермотт хозяйничать на территории Энтони, хочется сразу отослать к песне «Nuclear Skies». Такое чувство, что здесь музыканты заявляют права сразу на всю территорию под названием «музыка». В общем, остается только недоумевать: если The Irrepressibles всю жизнь проводят у зеркал в гримерных комнатах, как же им удается придумывать музыку, рождающую гораздо больше иллюзий, чем те, что предъявляет предводитель оркестра в клипах и перформансах?
Борис Барабанов для Коммерсант «Weekend»

Про группу The Irrepressibles пишут, что это «одна из самых охраняемых тайн Британии». Наконец у английского коллектива вышел дебютный альбом. Там - песни вне форматов и границ. Как будто бы музыканты Ренессанса переместились в наше время. Пошловатое определение, но так проще объяснить суть творчества британцев. Пластинка Mirror Mirror сойдет за ответ на ворчание в духе: «Надоели технологии, дайте, наконец, искусства». Заявление претенциозное, но музыке The Irrepressibles годится: в ней столько пафоса и патетики, причем каких-то вневременных, что хватит на половину британской инди-сцены. Если в двух словах рассказывать о творчестве этих британцев, то можно просто обойтись перечислением каких-то ментальных связей: артисты Моррисси, Дэвид Боуи, Патрик Вульф (пара первых альбомов, причем - медленные песни), даже - Кейт Буш. Ну и Энтони Хегарти - музыка и вокал у The Irrepressibles такие же кристально-возвышенные: скрипки, фортепиано, минор-минор-минор. При этом, песни британцев не слащавы и не вычурны. Это не пафос ради пафоса. В каждой из песен группы есть нерв, накал, надрыв, четкая классическая драматургия (завязка-противостояние-развязка). Позерство и театральность тут очень к месту: никакой бутафории -у The Irrepressibles действительно такая своя барочная правда. Коллектив организовал в 2002 году художник и композитор Джейми Макдермот (Jamie McDermott). В группе десять человек. Основная стилистическая направленность у The Irrepressibles - изобразительный оркестр. На деле это значит, что к оркестровым аранжировкам добавляется цирковое театрализированное шоу - с балетом, мейкапом и декорациями вроде гондол и бабочек. Практически каждая песня группы - пьеса, драматическая постановка, пантомима. С музыкой Джейми разбирается, в основном, в одиночку, а хореографию и сценографию коллективу ставят его друзья-режиссеры. Макдермот говорит, что первое время сочинял песни под гитару, и затем исполнял их на каких-то камерных презентациях и выставках. Со временем в голове стали складываться образы будущих постановок. Выступать сольно ему больше не хотелось, проект на уровне идей стал обрастать мясом, шириться, приобретать объем, так что Джейми пришлось пересмотреть концепцию и набрать десять универсальных артистов: музыкантов, танцоров и актеров в одном лице. Одна из главных идей The Irrepressibles, по словам Макдермота, - доводить слушателей до катарсиса. Нынешнее положение дел на современной сцене предполагает катарсис только у посетителей рок-концертов, да и то там правит балом несколько прямолинейный драйв. The Irrepressibles же предлагают взамен подзабытое искусство трубадуров - арт-бардак, в котором на образ работает одинаково равноценно и музыка, и визуальная часть, и элементы шоу. Причем, Джейми не приемлет серьезность в творчестве. Говорит, если берешься заниматься музыкой с холодным расчетом, то сделать что-то действительно выдающееся не получится. Это к тому, что Макдермот не просчитывает элементы шоу на предмет «это проймет людей, а это - не сработает». В этом смысле он неправильный, неформатный деятель шоубизнеса. Основная творческая задача Макдермота - научить подопечных отпускать себя, превращаться в детей, даже - в блаженных. Непосредственность, как бы перетекает в гениальность, когда нет границ, в общем-то, и запретов не существует. Это, кстати, и по музыке The Irrepressibles очень заметно - она застряла где-то между плит рок-н-ролла, барочного попа и классики. В первых двух жанрах за то, чтобы музыка не рассыпалась, ответственен барабанщик, в третьей - дирижер. У The Irrepressibles нет ни того, ни другого, и музыка держится, объясняет Джейми, исключительно на интуиции - такая, своеобразная метафора той самой непосредственности в творчестве.
Влад Азаров для znaki.fm

Слава шла к перформанс-оркестру The Irrepressibles очень медленно. Обладатель характерного контр-тенора, движущая сила оркестра Джейми Макдермотт – о голубой рубашке, сумасшествии и жизни текущим моментом (или история одной поездки на лондонский концерт).
Возвышенная печаль по поводу трудной любви и эстетская истерика из-за сложности мироустройства преподносятся слушателю на высоких нотах в эффектном обрамлении скрипок, виолончелей, кларнетов и гобоев. О Джейми Макдермотте мне рассказала Марчелла Пуппини, ревностно следящая за лондонской музыкальной сценой. Я теперь тоже слежу за Джейми и с ужасом отмечаю, что он как Стенли Кубрик от музыки: работает вдумчиво, дотошно и так медленно, что немногочисленные результаты его нет шансов не заслушать до дыр.
Самый главный называется «В этой рубашке». Его знают все, потому что российские рекламисты из Euro RSCG выкупили его для местного ролика Peugeot, а израильский режиссер Рой Раз сделал из него клип, покоривший поклонников гей-эстетики.
Но витиеватые мелодии, исполняемые редким и проникновенным контратенором – лишь первый, поверхностный слой творчества The Irrepressibles. Чуть глубже находятся их знаменитые перформансы, замораживающие время и синхронизирующие мысли и действия всех, кто оказался с ними в одном пространстве. То исполнители и зрители отражаются в хитро смонтированных зеркалах, то на сцене появляется гигантская музыкальная шкатулка, наполненная живыми персонажами, чьи одухотворенные лица, оголенные тела с завидной мускулатурой и бурлескные наряды вызывают приступ интеллектуальной чувственности. Наконец, есть личность Джейми, о котором среди прочего пишут, что он «самый милый человек на всем белом свете».
Увидев, что билеты на спектакль The Irrepressibles в лондонском культурном центре Barbican стоят жалких 15 фунтов, чертыхнулась: в Киеве за такие деньги не попадешь и на трио бандуристок. На всякий случай купила два. Правда, до Лондона нужно еще добраться, но у меня есть дополнительный стимул. Джейми любезно отвечает на почту в течение часа, участливо интересуясь, удобно ли мне встретиться с ним в кафе на Брик-Лейн.
Пару дней спустя это шумное место, где принято сидеть, подняв ноги выше головы, с трудом отыскалось среди гигантских фудхолов и блошиных рынков, наводненных непроходимой мультиэтнической толпой. Мужчина в распахнутой серой шинели, купленной неподалеку, выделялся одним свойством, которое, похоже, отличает всех одаренных мужчин Лондона: по воскресеньям до полудня их лица усыпаны блестками. Не спрашивайте меня, что у них за история с блестками, до сих пор не в курсе. Как бы то ни было, трогательный штрих к первому впечатлению. Я бы с удовольствием им поделилась, но Джейми просил не публиковать его портреты, оторванные от сценического образа. В ближайший час мне стало ясно, почему этот каприз (а также все прочее, что делает, думает и поет Джейми) заслуживает уважения и фанатизма. В этом человеке есть что-то магическое: он на невербальном уровне меняет вашу жизнь. И пускай вас не одолевают сомнения, стоит ли ехать на его майский спектакль в Орхус или на июньское представление в Амстердам.

— Джейми, единственный альбом за десять лет. Почему?
— Первый альбом занял у меня массу времени, потому что ничего подобного я раньше не делал. Я не представлял, как продавать эту музыку, и мои опасения подтверждали специалисты. Они говорили, что моя музыка уникальна и необычна, но вывести ее на рынок будет непросто. Но потом мы нашли гениального пиарщика и подписались на лейбл Cooperative Music. Не могу сказать, что нас настиг безумный коммерческий успех, но наши спектакли весьма популярны. Сложность в том, что нас трудно категоризировать, ассоциировать с другим более коммерческим артистом. Все эти сравнения весьма натянуты.
— Кто из коллег вам близок?
— Мне импонируют работы Лори Андерсен, я увлекался ранним творчеством Мередит Монк, а еще я люблю кантри. Вам это странно? Действительно люблю. За то, как правдиво эта музыка демонстрирует человеческие отношения и реальность. Электронику просто обожаю. Тоже не верите? Зря. Я бы не хотел привязываться к жанру. Если бы меня заперли в комнате, где нет ничего кроме синтезаторов, я бы постарался писать музыку с их помощью.
Я от природы бунтарь. Мне всегда хотелось создавать поп-музыку с участием инструментов, которые в поп-музыке обычно не используются, но так, чтобы ни в коем случае не было прямого влияния со стороны классики.
И вот что для меня главное. Моя музыка завязана на моих личных чувствах и эмоциях. Например, в песне «In This Shirt» есть строчка о подъемном кране, который разрушает все, что связано с моими отношениями. Вы слышите скрипку: этот звук непохож на звук работы крана, но воссоздает мое тогдашнее гнетущее ощущение.
— В песне поётся о реальной рубашке?
— Да. О голубой с белым воротником. К сожалению, этой рубашки больше нет, зато Джейки, мой бойфренд, вернулся ко мне полтора года спустя. Это сумасшедшая история. Думаю, со мной было очень непросто. Я, вечно такой упорный и неистовый, занимался шоу, клипами, строил декорации, но при этом у нас совершенно не было денег – в Британии не принято раздавать их направо и налево, нам никто не платил. Я довел себя до финансового предела, и Джейки больше не мог терпеть мою исступленную амбициозность. Я был совершенно помешанным.
— Это было продуктивное сумасшествие?
— Любой творческий человек должен быть слегка невротичным и немного невменяемым. Если вы спросите меня о креативности, то при всей своей дисциплине и организованности я чувствую необходимость в хаосе. Творчество состоит в том, чтобы поймать нечто, летящее по ветру, уже существующее в природе, но для этого нужно раскрепостить подсознание.
— Существует ли алгоритм?
— Ах, не знаю... Когда я был ребенком, в школе надо мной издевались. Я постоянно обнаруживал на теле синяки, появившиеся невесть откуда. Доктор даже предположил, что у меня лейкемия.
Я родился в Скарборо на севере Йоркшира, в таком тихом местечке моя сексуальная ориентация не имела шансов встретить понимание. Возможно, вы не поверите, но я был очень спокойным депрессивным ребенком и проводил большую часть времени в собственной «клетке». Именно так начал сочинять музыку. Лишь с годами я стал дружелюбнее к людям, но должен сказать, что я до сих пор с трудом вступаю в отношения из-за того, что в детстве был оторван от людей. На меня повлияли работы индийских философов, проповедующих наслаждение текущим моментом.
— Разве эта идея естественная для европейца?
— Мне она подходит. Именно она лежит в основе творчества The Irrepressibles. Мы занимаемся тем, что разворачиваем на сцене фантазийные сценарии, позволяя себе дышать текущим моментом. Я замедляю время, затем целиком замораживаю момент и создаю спонтанную ситуацию. Я не позволяю аудитории даже на минуту представить себе, что я намерен ее развлекать, зато стараюсь установить с ней эмоциональный контакт, стать с ней целым, чтобы все, что происходит в зале, превратилось в единое общее тело, объединенное состоянием «здесь и сейчас».
— Насколько серьезно вы относитесь к «театральной» части ваших концертов?
— Слово «серьезность» не вполне уместно, я бы сказал «совершенство». Я абсолютный перфекционист. Разумеется, я художник, а не только композитор. Альбом и живой спектакль – два параллельных и равно важных медиума. Я имею в виду, что спектакль – это не шоу в поддержку альбома, а самостоятельное произведение искусства. Я в своей жизни видел массу представлений, и я очень устал от этих оркестров, наряженных в черные костюмы, и я всегда мечтал изобрести новый способ, новый путь.
Вы наверняка заметили, что когда мы делаем видеоклипы, я позволяю режиссеру вытворять что угодно. Можете проверить мое заявление на примере клипа «In This Shirt», который израильский режиссер Рой Раз снял в поддержку местного гей-клуба Pag.
И совсем другое дело живой спектакль. Извините, но это уже моя парафия. Мне хочется, чтобы в соответствии с концепцией «жить здесь и сейчас» мы создавали органичные воплощения текущего момента.
— Как вы чувствуете контакт с аудиторией?
— Я внимательно рассматриваю лица. Иногда они пугают меня, но ведь вся жизнь — пугающая штука. Бывает, мне хочется убежать со сцены. Тем не менее, мне повезло с аудиторией: из наших концертов и имейлов, которые мы получаем от поклонников, я знаю, что она у нас чрезвычайно благодарная. На одном из концертов меня невероятно обрадовала женщина, сообщившая мне, что ее 12-летний сын наш фанат. Я был счастлив, поскольку давно мечтал, чтобы меня слушали дети. А пока что моя музыка предназначена для внутреннего ребенка, находящегося внутри каждого взрослого.
— Правда ли, что в вашем контракте с исполнителями сказано, что они не могут вам отказать ни в какой вашей просьбе?
— О нет, это легенда.
— Однако ваша скрипачка вышла на сцену без нижнего белья. Это элемент вашей суровой дисциплины, подчиненной идеальному творческому акту?
— Покажите! Нет, нет. Это дизайнерский костюм, который для нас сшила начинающий лондонский модельер Амбрей Шупреа.
Катерина Давыдова для znaki.fm

Exact Audio Copy V0.99 prebeta 5 from 4. May 2009
Отчёт EAC об извлечении, выполненном 22. июля 2010, 18:08
The Irrepressibles / Mirror Mirror
Дисковод: ATAPI DVD DC 16X8X5 Adapter: 0 ID: 1
Режим чтения : Достоверность
Использование точного потока : Да
Отключение кэша аудио : Да
Использование указателей C2 : Нет
Коррекция смещения при чтении : 102
Способность читать области Lead-in и Lead-out : Нет
Заполнение пропущенных сэмплов тишиной : Да
Удаление блоков с тишиной в начале и конце : Нет
При вычислениях CRC использовались нулевые сэмплы : Да
Интерфейс : Установленный внешний ASPI-интерфейс
Выходной формат : Пользовательский кодировщик
Выбранный битрейт : 128 kBit/s
Качество : Высокий
Добавление ID3-тэга : Нет
Утилита сжатия : C:\Program Files\Exact Audio Copy\Flac\flac.exe
Дополнительные параметры : -8 -V %s
TOC извлечённого CD
Трек | Старт | Длительность | Начальный сектор | Конечный сектор
---------------------------------------------------------------------
1 | 0:00.00 | 2:18.28 | 0 | 10377
2 | 2:18.28 | 4:14.19 | 10378 | 29446
3 | 6:32.47 | 3:43.74 | 29447 | 46245
4 | 10:16.46 | 3:27.69 | 46246 | 61839
5 | 13:44.40 | 4:29.38 | 61840 | 82052
6 | 18:14.03 | 3:04.69 | 82053 | 95921
7 | 21:18.72 | 3:57.60 | 95922 | 113756
8 | 25:16.57 | 4:42.68 | 113757 | 134974
9 | 29:59.50 | 3:21.68 | 134975 | 150117
10 | 33:21.43 | 4:57.57 | 150118 | 172449
11 | 38:19.25 | 2:16.12 | 172450 | 182661
12 | 40:35.37 | 5:35.11 | 182662 | 207797
Характеристики диапазона извлечения и сообщения об ошибках
Выбранный диапазон
Имя файла C:\Documents and Settings\Admin\Рабочий стол\The Irrepressibles - Mirror Mirror.wav
Пиковый уровень 98.0 %
Качество диапазона 100.0 %
CRC копии 5C55C20B
Копирование... OK
Ошибок не произошло
Все треки извлечены точно
Конец отчёта